— Как хорошо, что этот каземат полностью изолирован от внешнего мира. Не знаю, пережила бы я то, что сейчас, начни во мне говорить дистантные чувства. Спятившее ясновидение — это уже диагноз.
— И вам тоже доводилось сражаться до смерти?
— Свободные штаны до лодыжек, не стесняющие движений. Рубашка без рукавов, с прямым воротником-стойкой, застёжка по левой стороне груди. Пожалуйста, никаких украшений — ни вышивки, ни рисунка, ни инкрустации. Ткань прочная, термо— и химостойкая, вроде той, из которой вы делаете боевые костюмы. Матовая, без блеска. Цвет — бледно, бледно-золотой, без рыжего! — Беру в пальцы высохшую прядь волос. — Примерно такой, может, на два тона светлее. Да, и ещё сандалии чуть более тёмного тона, лёгкие, без каблуков, без украшений, на гибкой подошве.
— Никто не будет оскорблять мою леди в стенах моего Дома!
— Иногда помогает. Просто выместить гнев. На чём угодно, на ком угодно. — Мой голос предательски срывается.
Возвращаюсь назад, настолько погруженная в собственные мысли, что в буквальном смысле слова налетаю на Аррека, с видом архитектурного излишества подпирающего входной проём.