— Да убили этого Стеценко, вот восстанавливаю всю его жизнь, чтобы понять, кому он мог дорожку перейти, — ответил Хан полуправдой-полуложью.
— Нет, Валечка, у меня еще много работы в оранжерее, — покачала головой садовница. — Тебе нет смысла меня ждать, я часа три провожусь, если не больше. Возвращайся домой.
— Еще чего! Сейчас позвоню, закажу пиццу. Поедим, поговорим. Короче, Каменская, я тебя жду. Постарайся побыстрее.
— Откуда у вас его фотография? — спросила она прямо с порога, даже не поздоровавшись. — С ним случилось несчастье? Он умер? Погиб?
Это троекратно повторенное слово «сама» больно резануло Катерину, ей показалось, что Зоя Петровна словно отделяется от нее, ставит невидимую, но очень прочную преграду, через которую не пробьются никакие попытки быть полезной и не оказаться обузой. Однако пассаж насчет обеда остался для нее непонятным.
— А то, что они моют сантехнику, что означает? — с интересом спросила Валентина.