— И что в нем? Опять голые намеки или уже появились деньги?
— Но мы стараемся… — растерянно ответил Вилен, который, судя по всему, не ожидал такого резкого напора. — Мы же не виноваты, что у нас пока ничего не получилось… Мы стараемся, мы уже нащупали направление…
— И если ты такая трепетная, веди учет пустых дней, я тебе за них командировочные не заплачу, будешь за свой счет отдыхать.
Ардаев стоял, скорбно склонив голову, и слушал выступающих на гражданской панихиде бывших коллег. Хоронили подполковника в отставке, с которым Ардаев когда-то вместе работал, не очень тесно и недолго, но все-таки долг сослуживца призывал попрощаться с покойным и отдать ему последнюю дань уважения. Народу на панихиду собралось не так чтоб очень много, а ведь похороны специально переносили на день после праздников, чтобы люди успели вернуться с дач и из домов отдыха. Умер несчастный еще 6 мая, и, по-хорошему, хоронить надо было бы 8-го, на третий день, как положено, но родственники решили дождаться, пока все съедутся в Москву после праздников, чтобы панихида была похожа на панихиду, а не на сиротские похороны.
— Съездила отлично. Познакомься, Валечка, это Василий, наш старший сын. Вася, это Валентина Дмитриевна, моя приятельница.
— Еще это может быть человек, вернувшийся из зоны боевых действий, — подал идею Михаил. — Тут два обстоятельства. Во-первых, он долго отсутствовал. И во-вторых, он там, на войне, привык жить и действовать на адреналине, а мирная жизнь кажется ему болотом, он не может себя найти, не может приспособиться. И тогда месть даже по незначительному и очень давнему поводу становится для него единственно возможным способом существования.