— То, что сделал папа, ужасно, и этому нет прощения, — говорила она, — но я все равно люблю его, потому что это мой папа. И то, что сделал ты, тоже ужасно, и этому тоже нет прощения, но я все равно люблю тебя и буду ждать, просто потому, что люблю. Этому, наверное, нет разумного объяснения, просто прими это как данность и знай: я тебя жду.
Когда поздним вечером они вернулись в гостиницу, список сократился до восьми человек. Четыре состоявшиеся в этот день встречи не принесли ни новой информации, ни новых версий, ни хотя бы каких-нибудь подозреваемых. Никто из тех, с кем встречались Настя и Алексей, не подходил ни под описание, данное сиделкой, ни под теоретический портрет, нарисованный за обедом самой Настей.
— Вроде так, — согласился Борис. — Но все равно в каждом есть что-то такое… И мне всегда интересно, что там внутри намешано.
— Конечно, — усмехнулся Петр, — была бы твоя воля, ты бы всех бездомных собак домой взяла и возилась бы с ними. Ну скажи мне, что плохого в том, что эта москвичка фотографировала собаку? Чего ты на нее взъелась? И кстати, чего ты рассиживаешься? Пойдем, они в «Джоконде» кофе пьют, как бы нам их не упустить.
— Мне достаточно маминых фотографий, — сухо оборвал ее художник.
— Ну и что? Он мне и не нужен пока. Надо собрать сведения о финансовой стороне его бизнеса. И потом, может быть, он игрок?