— И пишешь диссертацию, — закончил он. — Это я уже слышал.
— И что, все, что ли? — совсем по-детски разочарованно спросил он, когда соседка завершила рассказ словами: «Свет постепенно гаснет… Конец». — И вот так все и кончилось?
Когда цензура кончилась и стало возможным покупать и смотреть дома любые фильмы, Ардаев первым делом начал покупать именно Феллини. Он плохо понимал такое кино, и не сказать, чтобы оно ему сильно нравилось, но еще с молодости, с того самого закрытого просмотра, именно этот режиссер стал для него символом настоящей красивой жизни, которую Ардаев так любил до сих пор. И сейчас он любил ее даже больше, чем в молодости, потому что в молодости о ней можно было только мечтать, а сейчас ею можно было жить. Только для этого нужны деньги, желательно — много.
— Длинные, нас всех распустят на каникулы, а что? У тебя есть идеи?
— Знаете, Эмма Петровна, я ведь уже встречалась с вдовой доктора Симоняна, — сказала она.
— Ну да, а что? У нас свое кафе, есть столики в помещении, а есть возле бассейна, летом в жару кто захочет в четырех стенах сидеть? Так я вас жду.