— Ничего не хочу слышать, — отмахнулся Фридман. — Для нас с Раечкой принять людей за накрытым столом — вопрос привычки и образа жизни. Иначе никакого разговора не получится.
— Не отчаивайся, — сказала она, — не опускай руки. У тебя все получится, я уверена, сразу ничего не получается, надо уметь ждать, ждать и терпеть. А главное — надо верить в свою правоту. Ты ведь веришь в то, что ты — более достойный кандидат?
Опыт у полковника был немалый, к приходу гостя он запасся и водкой, и закуской, и сердечными препаратами, и еще кое-чем, что, как он точно знал, может в такой ситуации понадобиться.
— Все, Виленька, можешь звонить, — сообщила она мужу, вытаскивая из духовки противень.
— А вы булочки сегодня не пекли? — с надеждой спросил Гусаров.
Старшая медсестра Надежда Николаевна, в отличие от Эммы Петровны, оказалась теткой неприятной, суровой, нелюбезной. Настя почти сразу поняла, что она так и не избавилась от своей тихой влюбленности в покойного доктора Евтеева. Надежда Николаевна даже мысли не допускала, что он мог кого-то обидеть или кому-то причинить зло, и при малейшем намеке на возможных недоброжелателей Дмитрия Васильевича мгновенно ощетинивалась и начинала грубить. Ничего полезного Настя от нее не узнала и сожалела о напрасно потраченном времени.