Государь с момента прошлой встречи слегка спал лицом, но ростом и широкими плечами оставался могуч. Одень его в кольчугу или хоть шубу яркую, да мечом опоясай — грозен был бы и устрашающ. Однако правитель всем одеждам предпочитал монашескую рясу и клобук, скрадывающие и стать его, и силу.
— Вот те крест, каженный год казенное серебро трачу до копеечки, — обмахнул себя знамением Пахом Ильич. — А стрелять уж лет пять как не стреляли. В достатке зелья у меня, не беспокойся.
— Нечто келья монастырская страшнее могилы ныне стала, государь? Скажи мне еще раз, чтобы понять я мог волю твою и желания, государь: почему живут и здравствуют те, по чьей вине больше ста людей русских смерть в чужих лесах приняли?
— И тебе здоровья, боярин Алексей Данилович. Рад видеть тебя у себя дома. Испей горячего сбитня с дороги, отдохни, будь моим гостем.
Отступив на пару сотен саженей, Андрей поднялся на ноги, оглянулся. Сквозь густую рощу дорога уже не просматривалась. Значит, и их оттуда было не разглядеть.
— Свечи где-е?! — рявкнул Зверев, еще подбегая к щитам гуляй-города этой стороны. Он уже слышал, как за спиной заплескалась вода под копытами ворвавшихся на брод всадников.