— Испей с дороги, Андрей Васильевич, — улыбнулась ему женщина.
— Чего орешь? — цыкнул Зверев на боярского холопа. — Шуму много, татар мало. Мог бы и сам отогнать.
— Да бегу, бегу! — сорвался с места младший Андрей. — За сараем усе собрано, навес вон за поленницей виден.
— Меня суд церковный низложил, сын мой. Теперича ничего не изменить.
— Сын у меня по осени родился, боярин. — Приказчица села, оглянулась по сторонам. — Эк одежду-то разметало. Ровно ураган.
— А-а, — понимающе кивнул Силин. — У нас не так, мы колодцы за водой по десять-двадцать сажен в глубину роем. Наши зерновые ямы поколениями живут. Я своим запретил новые во дворах копать. Токмо в стороне от деревни, и чтобы дерном живым закрывали. Но старые тоже бросать жалко. Труда ведь сколько в них вложено!