— Я весьма ценю ваше предложение, Песивец, но это может занять неделю. Нет никакого смысла нарушать всю работу вашей системы только из-за того, что мы все еще будем организовываться, не так ли?
— Он хочет сказать, — вступил в разговор второй, — уж не означает ли это, что мы должны будем иметь дело с тобой, если доведем ее?
— Слушаю, мистер Шутт, — с отсутствующим видом отреагировал управляющий, обдумывающий, как взять деньги, не замарав при этом рук. Переложить это на кого-нибудь другого казалось ему единственным выходом.
В качестве завершающего штриха кто-то из легионеров отыскал старую каску и проделал в ней отверстия для того, чтобы Луи мог просунуть в них свои глаза. Картина, которую они собой представляли, — Гарри Шоколад верхом на мощном мотолете и пристроившийся в коляске Луи, сжимающий дробовик, с глазами, торчащими из старой каски, — заставила бы остановиться и оглянуться на них не одного прохожего. Не даром шеф Готц заметил, что появление в городе этой необычной пары было более эффективным сдерживающим средством, чем целая бригада обычных полицейских патрулей.
Несмотря на прозвучавший вопрос, лейтенант продолжал идти по залу настоящим строевым шагом, четко выполняя повороты, словно на учебном плацу. Подойдя к командиру, он остановился перед ним, вытянулся по струнке, торжественно отдавая честь, и застыл в этом положении, так что Шутт, все еще недоумевая, вынужден был ответить тем же.
Шутт старался отделаться от возникавших в его сознании картин, изображавших спор Гарри с дизайнерами новой формы.