Улыбка исчезла, и бледное лицо, гладкое, словно выглаженное пальцами скульптора, приобрело наигранно-серьезное выражение. Даже легкая вертикальная морщинка пролегла между бровями. Она умела притворяться совершенно никудышной актрисой. Играла так, чтобы всем вокруг казалось, будто она именно это и делает — ведет себя словно бездарная лицедейка, а то и просто очаровательная дурочка.
Из клубка оживших теней на мостовую Аптечного переулка ступил человек, облаченный в строгий черный камзол, тщательно застегнутый на все пуговицы. Поверх камзола, обнимая широкие, гордо развернутые плечи, лежал плащ из тонкой, прекрасно выделанной кожи. Ноги были обуты в высокие сапоги, на руках — старомодные замшевые перчатки с серебряными пряжками на манжетах, натянутые почти до локтей.
А по краю кладбища уже рассыпались цепью огни фонарей. Городская стража, наконец, подоспела.
— Едва ли получится сегодня. Она занедужила. Сказала, что никого не хочет видеть.
Шпага Тора-Бесоборца и впрямь недалеко от меча ушла — как раз под мою стать оружие. Тем не менее, прекрасный баланс клинка позволял мне обращаться с ним с известным проворством. Пробить мою защиту парой быстрых уколов не выйдет. Наемным убийцам придется попотеть, отрабатывая гонорар.
Повторюсь, сама по себе власть давно не интересна ни нам, ни представителям других кланов. Мы жаждали ее и боролись за обладание ею многие века назад, когда смертные еще только переходили к оседлому образу жизни и создавали свои первые государства. Не принимая их в расчет, а зачастую, используя в своих целях точно пушечное мясо, мы резали друг другу глотки в бессмысленной схватке за первенство, пока из всего наследия Лилит на земле не осталось только четыре семьи, вместе насчитывающих от силы полтысячи членов. И все четыре нашли приют в величайшем полисе мира — в великом Уре, Возрожденном городе, ныне известном как Ур, Блистательный и Проклятый.