Возница издал новый вздох, на сей раз такой тоскливый, что больше походил на стон. Потом шевельнул губами, произнося про себя непотребство, и полез под козлы, где крепилась обрезанная фитильная аркебуза — старая, должно быть видавшая еще осаду Рамбурга. Шею мужик с вечера обмотал вместо шарфа гирляндой из чесночных головок.
— Малиган надкушен, а Ренегат не только уцелел, но и практически одолел тебя, якобы «непобедимого» истребителя чудовищ и нежити, — безжалостно продолжала Моргана. — Причем одолел в честной схватке! А теперь, вкусив крови последнего клана, он должен стать еще сильнее. В моих глазах твоя легендарная репутация только что развалилась, подняв тучи пыли.
Около двухсот пятидесяти лет назад братство неожиданно отпало от лона мессианской церкви, чему предшествовал громкий теологический скандал. К тому времени орден значительно окреп, а сами монахи-бесоборцы настолько уверовали в романтический ореол, созданный вокруг них менестрелями и сказителями, что всерьез решили поставить себя «на службу человечеству», а не только той его части, которую считала своей паствой матушка-церковь. В основе службы лежало, разумеется, привычное ремесло — искоренение всего, что пресловутому человечеству чуждо и омерзительно. Каленым железом, светлым серебром и очищающим пламенем.
Псами правосудия в городе называли старших офицеров городской стражи, подчинявшихся напрямую Второму Департаменту Магистрата. Называли уже так давно, что оскорбительное прозвище успело сначала приобрести двойной смысл, а затем и вовсе превратиться в официальное звание, ставшее со временем весьма почетным.
— «Старина Витар» уже в курсе. Я сам отправил ему одну из Скрижалей. Видишь? Обычно их четыре, но одной не хватает. Здесь проблем не будет: я убил носферату в порядке самообороны.
Разбитной молодец оказался из той породы, что не сумеет изобразить кротость, даже посули ему кошель, полный золота. Едва ощутив чужую ладонь на своем плече, он тут же напрягся, ловко вывернулся и скользнул в сторону, отработанно-хищным движением отводя руку за спину. Не знаю, чем он там намеревался блеснуть — ножом или пистолем, но, оценив мои габариты и количество навешанного оружия, благоразумно пересмотрел свои намерения. Вместо оружия молодец явил подобострастную улыбку и принялся мелко кланяться.