Но и это, как оказалось, было не все. Лупа помогла обнаружить новые сюрпризы. Марки гравера, хитроумно спрятанные на ксилографиях, давали еще один тонкий след: и в том и в другом экземпляре на картинке со стариком «А. Т.» – то есть Аристид Торкья – фигурировал лишь как «sculptor», и только во Втором экземпляре – разом и как «sculptor», и как «inventor». На Первом же стояла другая подпись – «L. F.», о чем братья Сениса и предупреждали охотника за книгами. То же самое он разглядел еще на четырех гравюрах. Из чего следовало: все гравюры были вырезаны на дереве самим печатником, но вот рисунки, которые он копировал, принадлежали другому лицу. Иными словами, речь шла не о подделке, выполненной в ту же эпоху, и не об апокрифе. Это сам печатник Торкья, «с привилегией и с позволения вышестоящих», внес изменения в собственное творение, следуя определенному плану – своим именем он подписывал те иллюстрации, что сам же и изменил, чтобы отличить от тех, чьим автором был «L. F.». Остался только один экземпляр, признался он палачам. На самом деле сохранилось три; правда, существовал еще и некий ключ, с помощью которого их, по всей видимости, можно было превратить в один. Но тайну, как это сделать, печатник унес с собой на костер.