До семнадцати лет Антон Григорьевич превзошел четыре университетских курса, потом способность его к обучению резко пошла на снижение, и в девятнадцать лет он был уже скорее туповат, чем гениален. Однако же набранный научный багаж и твердая память позволяли ему еще долго держаться на острие познания.
– Я видел похожие, но сделанные из черного дерева. Наверное, это очень древняя вещь. Я дам тебе за нее пятьдесят долларов. Не сейчас, немного позже. И работу. Ты готов для работы?
– Ну дела, – изумленно сказал Крис. – Кажется, и тут все сходится…
Государь-император по милости своей постепенно смягчал условия нашего содержания. Доступно стало выписывать книги и хороший табак. Стараниями Сашеньки я ни в чем не нуждался. Нужно было лишь найти себе достойное дело, чтобы не прозябать в ничтожестве.
За отвагу в деле при Кара-Юрте прапорщик Панкратов был представлен ко Владимиру четвертой степени с бантом, а через год дослужился и до штабс-капитана. Следующий год застал Панкратова уже в Персии в обличии немого и припадочного дервиша, имевшего привычку околачиваться вблизи крепостных укреплений. После этой безумной рекогносцировки капитана отправили пользоваться от нервической горячки на Кислые Воды. Там на балу он неосторожно перебил мазурку у славного Якубовича и, следственно, имел с ним дуэль, после чего они сошлись коротко.
– А ты что, думаешь иначе? Ты считаешь, что будущее будет обыденным, простым и серым? Разве за это, за будни и серость, мы дрались насмерть в Гражданскую?