Помещение, в котором она сидела, было огромным, перекошенным и состоящим из отдельных, не скрепленных между собой частей. Лампы в колпаках висели в темноте, опираясь на конусы света. Зловещие фигуры, две или три (невозможно понять), тоже будто бы составленные из тяжелых малоподвижных фрагментов, склонялись над массивной столешницей, свободно парящей высоко над полом. На стене, заполняя собой глухой провал, бугрился тяжелый жесткий занавес. Кажется, он частично обволакивал какую-то неподвижную фигуру – вроде бы статую…
– Ну, что, Илья Кронидович? Ваша карта бита? Рухнула вековая мечта о мировом господстве?
Я метнулся к стене, слегка повернул – как бы к телевизору – клеенчатый красный диванчик, раскинул, чтобы свешивалось, аккуратно свернутое на нем одеяло и нырнул за спинку. И только тогда достал револьвер и взвел курок.
Итак, диспозиция. Коридор идет буквой «Г». Палата находится в самом углу: выходишь – и сразу перед тобой длинная палочка буквы, поворачиваешь голову – короткая. Впереди, шагах в двадцати, коридор расширяется, там сестринский пост и телевизор. Если еще дальше – то там будет центральная лестница и приемный покой. Направо же – запасная пожарная лестница и тоже выход, но черный – к мусорным бакам и прочему. Тогда я этого еще не знал, но очень скоро узнал…
Озадаченность охраны списали на этот визит. Ошибочно. Но ребята были вымуштрованные и сами с откровениями не лезли.