— Прекрасная Элвиг, но ведь это ни в какие рамки не лезет, — тихо, серьезно сказал помрачневший Красавчик. — Есть же давно сложившиеся неписаные правила…
— Вопрос резонный, — кивнул генерал. — Путешествия по времени, в таком виде, как они сейчас проводятся, изменить хода истории не могут. Это установлено точно. Не нами, конечно — мы, дражайший Аркадий Петрович, не более чем машинисты при паровозе. И сами ничего никогда не решали. Есть группа виднейших ученых, которые этой проблемой занимались достаточно долго и пришли к выводу, что мелочи на ход истории не повлияют совершенно. Было проделано немало экспериментов, зато теперь можно говорить со всей уверенностью… Все это описано в соответствующей литературе, с которой вы в ближайшее время просто обязаны будете ознакомиться. Вообще говоря, вам предстоит в кратчайшие сроки овладеть нешуточным багажом знаний. У нас катастрофическая нехватка людей, нет возможности долго обучать кандидатов, так что трудиться вам придется, как справному крестьянину в летнюю страду…
— Конечно, — сказала Элвиг. — А как иначе?
— Ничего интересного. Вот это все, — она обвела зал широким жестом, — все эти причиндалы давно известны и неинтересны. И уж тем более не опасны. Тут у них была своя мебель, еще какие-то бытовые приспособления. Мы в них окончательно не разобрались, кажется, эти штуки каким-то образом создавали непонятно из чего все, что необходимо в быту. Ничего теперь из этого не работает. И ни малейшей опасности не представляет — заброшено и мертво… Пойдемте. Скука…
Судя по ее лицу, Элвиг отчаянно пыталась вернуть себе прежнее присутствие духа и напористость.
Маевский сделал шаг назад и опустился на взрыхленную сотнями ног землю, лег, вольно и непринужденно опершись на локоть, все так же блаженно, идиотски улыбаясь. Положительно, он напоминал сейчас этакого бахчисарайского пашу, развалившегося на ковре с кальяном поблизости и разнеженно созерцавшего своих одалисок (похожую картинку поручик где-то видел).