Кажется, он кричал. Потом замолчал, потому что пребольно прикусил язык.
— Поручик Савельев Аркадий Петрович? Служили в расформированном ныне сорок четвертом пехотном? Направлены в распоряжение полковника Клембовского? (он произнес все это, не заглянув ни в одну бумажку, и явно был этим горд). Вот видите, никакой ошибки. Не бывает у нас ошибок, знаете ли, здесь вам не инвалидная команда и не сибирская линейная пехота, а Главный штаб… Можете идти.
Полковник кивнул и направился следом за предводительствуемой бородатым капитаном группой. По лесенке к шару поднялись три офицера с серебряными погонами и какими-то инструментами в руках. Огни погасли все до единого, в воздухе явственно веяло рутиной и даже некоторой скукой. Поручика это сначала удивило, потом он напомнил себе, что для этих людей, в отличие от него, происшедшее и впрямь не несло ничего экстраординарного. Рутина-с. Но какова рутина!
В сторону цверга бесшумно, молниеносно полетел конус золотистого сияния, крайне напоминавший свернутую рыбачью сеть, она в мгновение ока развернулась, накрыла темную фигуру, в уши ударил скрежещущий, тонкий, нестерпимо мерзкий визг… На месте цверга возникло нечто наподобие золотистого свертка, длинного кокона, этот кокон начал падать вбок, словно невысокое подрубленное деревце, грянулся оземь…
Он сам сейчас стал револьвером, он стал пулей, рванувшейся из ствола, не было ни мыслей, ни чувств, только четкое понимание: если не получится, то смерть всем…
Справа налево, опускаясь все ниже, протянулась широкая, черно-багровая полоса, расплывавшаяся все шире, заканчивавшаяся комом ослепительного сияния. С небес раздался протяжный гул, сопровождавшийся гудением, свистом, шелестом, заставившим неприятно вибрировать каждую клеточку тела. С невероятной скоростью огненный метеор промелькнул над городом, спускаясь все ниже, исчез над ближайшими крышами, падая к горизонту…