С трудом сообразив, что Богдан, с его гипертрофированной чувствительностью, должен был ощутить угрозу от пожилого, значительно раньше нас всех, устроил ему допрос на эту тему. Это усложнялось тем, что Богдан, понимая смысл слов, на вопросы отвечал, как правило, эмоционально-визуальными картинками, которые приходилось интерпретировать, и задавать наводящие вопросы, если вообще ничего не было ясно, из его эмоциональных взрывов. Но, тем не менее, удалось выяснить, что Богдан почувствовал угрозу от пожилого намного раньше, видимо, как тот начал пилить веревки. Но поскольку никто на пожилого не реагировал, Богдан решил, что так и надо. Мне пришлось долго его убеждать, что это мы все такие тупые, что не чувствовали, что пожилой готовит нам свинью. И если бы Богдан, не занимался дурницами, делая из себя мою копию, а вовремя свистнул, то пожилой, был бы жив, и может, рассказал нам много нужных сведений, которые он унес с собой в могилу. Это его, наконец, проняло, и Богдан торжественно пообещал, что не будет больше обезьянничать.