– Я воин, женщина. Другой судьбы у меня нет. Я спрашивал сына твоего. Он хочет эту судьбу со мной разделить. Теперь это наша одна судьба на двоих. Ты можешь гордиться ним. У твоего сына сердце воина. Ни разу, в тех боях, что нам принять пришлось, даже тень страха не родилась в его сердце. А дальше, Господь укажет нам путь. Я многое умею, если будет на то Божья воля, может и в новой жизни пригодятся мои умения.
– Понимаешь, дядьку Керим, собрался я к тебе за луком идти, а Степан меня отговаривает, не ходи, говорит, сами сделаем, не будет с того толку, Оттар, говорит, родич твой, ну слово за слово, и рассказал мне, как ты к нам попал, и что кровника своего уже десять лет по степи ищешь. Ну и придумалось мне, чем самому искать, пусть родичи, того татарина знатного, ищут, которого мы в полон возьмем. Ну и пошел, тебе рассказать.
Собрав в кулак остатки воли, и проявив чудеса изобретательности, я робко спросил.
– Никуда я с ним не поеду, – начала тараторить Оксана – Он вчера меня так напугал, лежит как мертвый, я его еле в подводу затащила.
"Искусство может потребовать и таких жертв. Вот к чему приводит жажда славы и признания. Нет, чтоб чистосердечно рассказать, что вдове говорил, захотелось местным сказочником стать, вот и получай. Разве что в походе прославлюсь, и отменят мое свидание с легендарной казацкой нагайкой, которой, говорят, умельцы полено колют".
– Так пришли ко мне его, а то не видела его с тех пор, посмотрю, поговорю, тогда с тобой толковать можно будет.