— И в самом деле, зачем? — подхватила леди Клисс, с видом заговорщицы наклоняясь вперед, отчего ее пышная светлая прическа слегка всколыхнулась.
Кельсер не стал гасить олово — оно тлело медленно, так что особо думать о нем не приходилось. Пока Кельсер стоял, туман понемногу обволок его тело. Пряди тумана извивались, образуя медленный водоворот возле Кельсера. Туман знал его, туман стремился к нему. Туман чувствовал алломантию.
— Все мы виноваты, — резко бросил Кельсер. — Это не значит, что мы сделали что-то дурное… и все равно, если бы не мы, людям не пришлось бы умирать. Поэтому мне кажется, что самое малое, что мы можем сделать для них, — это стать свидетелями их ухода.
«Думаю, инквизиторы заподозрили меня», — вслух читал Доксон.
Кельсер схватился силой за металлические прутья, толкнул за одни их концы и дернул за другие. Прутья завертелись в воздухе, превратившись в обезумевшие ветряные мельницы. Большая часть стрел застряла в их лопастях.
Вин пошла туда — через грязный обеденный зал, засыпанный утоптанной золой. Когда она добралась до дальней стены, то в углу комнаты увидела потрескавшуюся деревянную дверь. Человек, сидевший перед дверью, посмотрел Вин в глаза, слегка кивнул и открыл дверь. Вин быстро нырнула в маленькую комнатку за дверью.