– А что это, кстати, за город? – спросил я.
– Теперь понял, почему про это никто не знает?
– По-разному. Вообще можно сказать, что это милость. Или любовь.
– Перед каким взрывом? – удивленно спросил Володин.
– Может быть, вы правы, – сказал я. – Но что же такое эта Внутренняя Монголия?
Костер на поляне только начинал разгораться и давал недостаточно света, чтобы рассеять мглу и осветить сидящих вокруг него людей. Они казались просто размытыми призрачными тенями, которые падали на невидимый экран от головешек и комьев земли, лежащих у огня. Может быть, в некотором высшем смысле так оно и было. Но, поскольку последний местный неоплатоник еще задолго до XX съезда партии перестал стыдиться, что у него есть тело, в радиусе ста километров от поляны прийти к такому выводу было некому.