— Ого! — сказал кто-то рядом глубоким грудным контральто. — Если ты и приводил прежде девушек, то до противного послушных, Анри!
— Придется заплатить ему вдесятеро, если он уцелеет, — сказал Ивэйн.
Генри, однако, не проснулся, а только перевернулся на другой бок и уткнулся физиономией в подушку. То ли не услышал, то ли звуки эти не несли в себе никакой угрозы.
Невесомая пыль взлетела в воздух, опустилась в огонь, и языки пламени будто остановились, замерли, только слышался сдержанный гул, готовый прорваться торжествующим ревом в любую секунду.
— Вот уж не знаю, — Генри снова потер горло. — Ты скажи лучше, что делать с этой напастью? То ты нормальная, а то уснула — и не добудишься! А добудишься, так это не ты вовсе, а не пойми кто…
— Пойдем, — сказал он, наконец. — Пока добремся до станции, пока сообразим, к кому сунуться… Тут и наш экипаж подадут! Товарняк вот-вот отойти должен.