— Все остальные отдают себе отчет в том, кто они и что они. Кому, спрашивается, придет в голову отправляться на поиски сердца Норвегии? Или там — где живет душа Мозамбика. Они и так знают, кто они такие.
Мистер Гудчайлд, муж покойницы, припер мистера Ибиса к стенке и жаловался ему на детей: он так и знал, что никто не приедет попрощаться с матерью. Яблочко от яблони недалеко падает, говорил он всякому, кто его слушал. Яблочко от яблони недалеко падает.
А ночью, в дымной полумгле большой залы, сказитель пел им старые песни. Он пел об Одине Отце Всех, который самого себя принес самому же себе в жертву — с той доблестью и отвагой, с какой потом встречали смерть другие его жертвы. Девять дней Отец Всех провисел на мировом древе, истекая кровью от нанесенной копьем раны в боку. И спел он им обо всех тех вещах, которые Отец Всех постиг в муках своих: девять имен, девять рун и дважды девять заклятий. Когда речь дошла до копья, пронзившего тело Одина, сказитель закричал от боли, точно так же, как и сам Отец Всех возопил в муках своих, и все они содрогнулись, представив себе эту боль.
— А сколько на это уходит труда, не задавались вопросом? Тяжелого труда. Но городок у нас хороший, люди вкладываются — поэтому и результат есть. Не то чтобы мы жили богато, когда я был ребенком. Вот спросите меня, богато ли мы тогда жили?
А потом вынул свою руку из ее руки, и дотронулся до ее шеи.
А потом в этом сне было что-то еще, чего Тень не запомнил.