Ему начинало казаться, что дерево простирается от неба до самой преисподней, и что висит он на нем с сотворения мира. Буровато-коричневый ястреб облетел вокруг дерева, приземлился на сломанный сук, совсем рядом с ним, потом снова встал на крыло и улетел на запад.
— Просто высадите меня где-нибудь в центре.
Тень по-мужски неловко обнял его за плечо.
— Мне кажется, нет никакой необходимости вдаваться в такие подробности, — изящно перехватила инициативу женщина. — Мы ведь все здесь друзья. Входите, не стесняйтесь. Мы вам покажем ваши комнаты. Мы заняли первые четыре номера. В пятом — ваш покойный друг. А те, что за пятым номером, — свободны. Выбирайте. Боюсь, это не отель «Четыре сезона», но, с другой стороны — разве на самом деле бывают такие отели?
Мы далеко не всегда помним о тех вещах, которые не делают нам чести. Мы склонны их оправдывать, укутывать в яркие обертки лжи или покрывать густой пылью забвения. Все те вещи, которые Тень сделал в этой жизни и которыми он никак не мог гордиться, все то, чего он хотел бы не делать вовсе или сделать как-то иначе, нахлынули на него единым потоком вины, стыда и отчаяния, и спрятаться от этого потока было негде. Он был гол, как обнаженный труп на столе патологоанатома, и темный Анубис, шакалий бог, был и прозектором, и судией, и прокурором.
Он вышел из машины, открыл заднюю дверцу и выпустил Тень. Опустив головы, чтобы в лицо не задувал холодный ветер, они пробежали по тротуару и зашли в теплое помещение, где приятно пахло свежеиспеченным хлебом и другой выпечкой, а также супом и беконом. Посетителей почти не было. Маллиган сел за столик, Тень уселся напротив. У него возникло подозрение, что Маллиган просто-напросто прощупывает прибывшего в город чужака. Хотя, с другой стороны, может начальник полиции таков и есть на самом деле, каким кажется: дружелюбный, внимательный к людям, добрый.