— Мы почти месяц шли пешком, — сказал Среда. — По Бэдлендс. За кулисами.
Суини трясло и колотило; Тень было подумал, что от холода, а потом вспомнил, где он раньше видел такую колотящую дрожь. В тюрьме: так дрожали джанки. У Суини была ломка, и Тень был готов побиться об заклад, что он отходит от героина. Лепрекон-наркоман? Бешеный Суини оторвал и выбросил обгоревший кончик сигареты, а недокуренный пожелтевший бычок сунул в карман. Он потер друг о друга черные от грязи ладони и подышал на пальцы, пытаясь их согреть.
Сверкнула молния, и птицы рядом не стало.
Он хотел было попросить их, чтобы они оставили его в покое и дали поспать, но наружу вырвался только хриплый стон.
В счетной комнате вы видите троих мужчин: они пересчитывают деньги под неусыпно бдящим стеклянным взглядом видеокамер — и тех, которые они сами видят вокруг себя, и крошечных видеокамер-жучков, которых не замечают. За одну смену каждый пересчитывает столько денег, сколько ему не заплатят за всю его жизнь. Каждый из них спит и видит заоблачные суммы, пачки банкнот, запечатанные бумажными лентами, проигранные и разложенные по стопкам деньги. Каждый из них не реже, чем раз в неделю невольно задумывается о том, как обойти систему безопасности и сбежать с таким количеством денег, какое только можно с собой унести, и каждому эта мечта по здравом размышлении кажется несбыточной, и он решает довольствоваться стабильным жалованьем, отмахнувшись от двойного наваждения — тюрьмы или могилы с надписью: «Неизвестный».
— Серьезнее, твою мать, некуда, — сказал Среда, выруливая на парковку возле банка. — Вот, — обернулся он к Тени, — банк, который я намереваюсь ограбить. До закрытия еще несколько часов. Давай зайдем и поздороваемся.