Мы ехали среди воинов. Нужно было, чтобы они по-прежнему считали меня своей госпожой. Я останавливалась, благодарила тех, кто отличился в сражении. Когда представление закончилось, я вернулась к месту своего ночлега – оно ничем не отличалось от соседних – и предалась своим снам.
Чтобы разобраться с политикой, следовало бы обзавестись мощной поддержкой.
Раненый думал, что находится во власти наркотического сна. Как врач он знал, что наркотики странно действуют на сознание. А грезы были более чем странными… Он никак не мог избавиться от них.
На лицо Лебедя набежала тень. Не очень-то он обрадовался.
Обезьянки, например, висели на лозе. Четвероногие выглядели неопределенно. На некоторых сидели всадники, обязательно вооруженные копьями и мечами.
У Рама были серьезные основания для опасений. Ему стало известно нечто, что лучше бы ему не знать. Он узнал чужую тайну. Рам мертв. Он умер, сражаясь со своими братьями-Душилами, когда те явились похитить мою дочь. Нарайяну конец. Он все еще бродит где-то, может, даже ухмыляется по-прежнему, но ухмыляться ему осталось недолго. Если его не поймают мои воины, которые разыскивают людей с несмываемыми пятнами крови на ладонях, то поймаю я. Он даже не подозревает, насколько я опять сильна. Я отыщу его и сделаю из него святого Душилу гораздо раньше, чем он предполагает. Мне следовало быть более осмотрительной. Ведь я подозревала, что у него свои планы. Всю жизнь меня окружают одни предатели. Но разве мне могло прийти в голову, что он и его Душилы с самого начала были заинтересованы не во мне, а в ребенке, растущем в моем чреве. Нарайян оказался непревзойденным актером.