Он сто лет ни в кого не был влюблен. Женщин из его окружения мать неизменно называла «цацами». «Опять цаца!» — жалостливо восклицала она, когда смотрела какие-нибудь официальные фотографии. Невозможно было влюбиться в «цацу», и он не влюблялся, и некогда ему было, и сложностей не хотелось, и где ее возьмешь, такую, о которой нельзя сказать «цаца»!