Димка не выпал в окно. Свет бил ему в лицо, и он повернул торшер так, чтоб не бил.
Джинсы были светло-голубые и плотные, а из рукавов свитера торчали почему-то только кончики пальцев. Продавщица сказала, что это очень модно. Варвара понятия не имела, модно это или нет, но ей нравилось.
По дороге им пришлось менять колесо. Они вывозились в грязи и мазуте, проковырялись почти час, каждый раз скакали за облитое крыло, когда мимо пролетали машины, веером расплескивая воду со льдом, роняли домкрат, по очереди пытались сорвать намертво прикипевшие болты, и теперь злились друг на друга из последних сил. Кроме всего прочего, Варваре очень хотелось есть — утренняя ложка овсянки, сваренная любезной и проворной Анной Семеновной, оказалась единственной за весь день. На работе у Тани были только чай и сахар, а Варвара и того не попила, занятая своими думами.
— Да не особенно, — подумав, сообщил Иван, — но пути надо знать, конечно.
Он некоторое время постоял, глядя, как вода белым ключом бьет в широкой ванне, потом тягостно вздохнул — как-то так, что даже неискушенная Варвара моментально поняла, о чем он вздыхает. Поняла — и зарделась.
— Что это ты к нему привязалась со скотоводом каким-то?! Чего тебе от него надо? Какая тебе разница, в Техасе или в Канзасе?!