— Я не завидую тебе, ты, жалкий червяк, придурок, мокрица! Я ненавижу тебя, и я убью тебя прямо сейчас, а вечером в Риме буду пить вино и щупать девчонок! Ты никто! Ты был и остался ничем, и я… победил тебя!!
— А что, Тарасов тоже звонил в пятницу твоей секретарше и спрашивал у нее, как ты намерен провести субботу?
— Данилов, если ты не хочешь идти в милицию, ты должен в конце концов сесть и подумать серьезно, — сказала она назидательным тоном, как будто до этого он думал несерьезно! — У тебя есть враги? Какие-нибудь ужасные, смертельные враги, как в кино?
— Сзади оказалась какая-то машина. Из нее выстрелили, по-моему, три раза. Попали мне в руку.
— Ничего такого, — сказал он нетерпеливо, — я упал и задел кожей за железный прут. Не пугайся. Выйди лучше. Я сам все промою, а ты мне поможешь забинтовать.
Времени на то, чтобы Тарасов запомнил, было мало. Столько, сколько горит сигарета.