— Господи боже мой, — пробормотала Марта, — я об этом не знала…
Веревка все запутывается и запутывается, и узлы на ней все туже и туже, и все меньше надежды на то, что Данилову удастся их развязать.
И Данилов рассказал. Знаменская слушала и непрерывно курила, и пепельница уже была полна, а она все курила и курила.
— Ты прямо в перчатках будешь сидеть? — спросил осмелевший Веник, который никак не мог понять, в чем дело и что такое стряслось с Даниловым.
— Носится, — согласился Тимофей Ильич и взглянул на жену внимательно. — Ты что, Кать? Плачешь?!
Во всем виноват он сам, подумалось по многолетней привычке. На курок нажал не он — только и всего. Но подумаешь — курок! Курок завершил то, что начал Данилов.