— Можно подумать, что у нас улицы залиты голубой краской! Особенно зимой. Кроме того, ты и пешком-то не ходишь, Данилов!
— Как это они про меня вспомнили, — удивлялась Надежда Степановна, рассматривая конверт, — даже удивительно.
— Ты мой хороший, — прошептал Данилов и, подхватив Степана под живот, привычно выдернул одеяло, — разве так спят?
— Это она тебя боится, — проинформировала мужа Катерина. — Тебя все боятся. Какой-то ужас.
— Да я от них и не отказываюсь, — пробормотал Данилов.
Теперь она уехала, и Веник то ли празднует освобождение, то ли заливает горе. Совсем плохи дела.