— А где прием? В Париже? Или в Нью-Йорке?
Данилов вышел в холл и аккуратно поставил чемоданчик на пол возле Грозовского.
— Давай вызовем милицию. Прямо сейчас. Не ходи никуда. Давай я позвоню.
— Я же тебе сказал, что через полтора часа!
Он закрыл глаза и снова увидел свое личное черно-белое кино — белая дорога в зализах метели, черные елки, белый снег и белый свет фар, темный ствол поперек белой дороги и, как недостающее шумовое оформление, негромкий хлопок выстрела. Моментальная боль, от которой разрывается мозг и вылезают из орбит глаза. Страх. Ночь. Впереди заброшенный карьер — и больше ничего.
— Здесь тоже чисто, Тимофей Ильич. Не было звонка.