Сотрудникам было запрещено говорить о заказах. И хотя Марк бывал в офисе, они проболтаться не могли. Или могли?
— Дальше, дальше, — сказал Тарасов, когда Данилов взглянул на подъездную дверь, в которую входил много лет и которую редко вспоминал. Ничего хорошего не было за этой дверью, только трудное, холодное, одинокое детство за роялем.
Когда он женился, ему было тридцать. Когда спустя три года ее хоронили, Данилову стало шестьдесят.
— Потому, что у меня должна быть свобода действий. Пока я за тебя боюсь, никакой свободы у меня не будет.
— Далась тебе эта суббота, — сказал он быстро, — нигде не был. Дома спал. У тебя есть пожрать?
— Лучше мы тебя сдадим, — отозвался Данилов.