— Не будем исключать, — согласилась Марта.
— Возможно, — подтвердила Марта, улыбаясь. Щеки затвердели от улыбки.
— Это я раньше был трус, — ответил Данилов холодно, — больше я не трус.
Ему было шестнадцать лет, когда выяснилось, что у него есть нервы и именно из-за них он никогда не станет великим пианистом.
Не мог же он сказать ей, что совершил подвиг, придя сюда! Одна мысль о том, что сейчас начнутся выступления с микрофоном и не дай бог! — к нему опять пристанут, чтобы он говорил «теплые слова», вызывала дрожь в желудке.
— Тебе еще собираться полчаса. Я на метро доеду, ничего со мной не будет.