Однако на ее лице я увидел намек на улыбку. Она чуть склонила передо мною голову, как фехтовальщик, подтверждающий касание, и я вернул ей поклон в ответ.
Адские колокола. Если их было столько же на каждой стороне пирамиды, а у меня не было причин считать по-другому, тогда я смотрел примерно на тысячу воинов-ягуаров и жриц. Я опасный человек, но никто настолько не опасен. Я был определённо рад, что мы не попробовали измотать противника или просто броситься вперед. Нас бы затоптали простым численным превосходством независимо от нашего плана.
Я прошептал: «Lumen, camerus, factu!» — и направил энергию в воображаемые картинки. Голограммы Мёрфи, Тилли и Рудольфа замерцали и ожили, настолько реальные, что я даже подумал, что возможно они на ощупь твердые.
— Это будет звучать, как сцена из низкопробного романа, — он пожал плечами. — Но… все будет логично. Я имею в виду… они не просто так зовут этих задниц «экстремистами».
— Я просмотрел сектор за сектором, — как всегда невыразительно отвечал Мартин. — Мы может, получим несколько крох. О чем, черт побери, он думал, разбрасываясь повсюду силой, когда он знал, что мы имеем дело с электронными носителями?
Изображение Мёрфи было легко восстановить у себя в памяти, так же как и Рудольфа, хотя признаю, что я, возможно, сделал его более костлявым и неуклюжим, чем он бы на самом деле. Моя голомантия, мои правила.