— Они не были обдолбанными наркоманами, — повторила Мёрфи.
— Если вы не захотите заключить эту сделку, я обращусь в другие места. Я всё еще могу вызвать монету Ласкиэль к себе, затратив на это одно биение сердца — Никодимус и Динарианцы будут более чем счастливы, помочь мне. Я так же, единственный из живых людей, знаю, как провести Темносияние Кеммлера. Итак, если Ники и Никелеголовые не захотят играть, я могу собрать до чертиков много силы лично для себя, и в следующий раз, когда я назову ваше имя, я и близко не буду таким любезным.
— Успокойтесь, Сигрун, — сказал я своей спутнице. — Я пытаюсь быть дипломатичным. Шило в моей заднице широко известно. Если я ничего не скажу им, после того, как откровенно хамил королевам фэйре и верхушкам вампирских Коллегий, полубогам и демонам, то их чувства могут пострадать.
— О, — вздохнул я. — Хорошо. Скажи ему, пускай не волнуется. Я всё ещё здесь.
Эрлкинг не изменил своего выражения и не улыбнулся, но мне внезапно пришлось собрать все силы и постараться, чтобы не отшатнуться от него.
— Я не приказывал делать это. Я не заработал на этом денег. Я не получил никакой финансовой или политической пользы от разрушения твоего офиса. И ты выжил. Это было полным расточительством.