— Да, ладно тебе, что получилось, то получилось, — я поддержал смех.
Я наскоро распрощался с будущим маршалом и принялся вспоминать детали.
«Им нужно проверить меня быстро. Значит, изоляция отменяется и остается только предложение физического устранения. Хитрый грузин Сталин вполне способен такое предложить. Что еще?
Поздоровались, сдержано, но достаточно сердечно. Я отметил, что мои пермские этюды и встреча со Сталиным напрасно не прошли. Феликс Эдмундович демонстрировал неподдельное уважение, что не могло не радовать. После того, как нас оставили одних, Дзержинский открыл портфель и достал оттуда запечатанный пакет.
Я звонком вызвал Глазмана. Вместе с секретарем вошел и Блюмкин.
— Сталин — государственник, который к себе толковых людей тянул, страну поднимал, бомбу ядерную делал, — говорил мой друг. — Старые большевики, в основном — это коммунисты — анархисты. Не путать с анархо-коммунистами и анархо-синдикалистами. Об Иосифе Виссарионовиче говорить можно много чего, но «он принял Россию с сохой, а оставил ее оснащённой атомным оружием». Это не я сказал, а Черчилль, в 1959 году. И это — самая лучшая оценка, тем более из уст врага. Вот и надо смотреть через эту призму. А большевики старые, за малым исключением, во время революции или свои проблемы решали или настолько привыкли к всевластию и безнаказанности, что уже и не мыслили себя по-другому. Вот он им укорот и сделал.