— Всеволод Андреевич, Вы понимаете, что после Вашего расстрела Ваша семья останется без кормильца, а в эмиграции их не только никто не ждет, они там вообще будут никому не нужны? У Вас дочь, которой тринадцать лет и сын, которому двенадцать, престарелая мать и никто из них не сможет заработать на кусок хлеба. Я очень сомневаюсь, что Ваша жена сможет, работая посудомойкой или уборщицей, прокормить четырех человек. Ведь у нее, после того как закончатся Ваши сбережения, останется только один путь. И путь этот на панель. Вы понимаете, на что Вы обрекли ее?