«Почему не о том? Как раз о том, о чем надо и думаю. Только тут уже не надо думать, выводы сделаны и выводы правильные. Пора делать», — подумал он про себя. Еще немного постоял у карты, а потом, повернувшись к Иосифу Виссарионовичу, сказал.
«Это должно стать его личным решением, только его. Либо мы с Троцким, либо не стоит и начинать. Пусть думает сам, ему решать, что написать Ленину по делу, а что лично», — думал Дзержинский, рассматривая изгибы Камы.
— Лева, я тебя не узнаю совершенно и Феликс тоже. Поэтому мы не знаем, как реагировать на то, что ты говоришь и делаешь. Скажи мне честно, что с тобой произошло?
— Нет, Лев Давидович, таких больше не имею. Все остальные замечания исключительно рабочие и не требуют Вашего непосредственного вмешательства.
Мы еще два часа разговаривали, обсуждая различные вопросы, после чего дружески расстались и разъехались в разных направлениях.
После ухода юного чекиста я обратился к Сталину.