Ведет себя очень делово, боевито, предлагает грамотные вещи и, что главное, только по делу, перестал постоянно болтать.
— Хоронить их надо. Нельзя так оставлять. Мои помогут.
Вся разница в том, что я честно признаю то, что поднимал руку сам, а те, кто кричат про «свободу и демократию» — нет.
Еще в пятнадцатом году он перестал понимать, за что он воюет, зачем умирают его товарищи и почему он должен убивать кого-то непонятно за что, вместо того чтобы сеять хлеб и растить детей. Теперь он уже не знал, что у него получается лучше — стрелять или сеять, но для того чтобы понять это, ему необходимо было оказаться дома.
Мы несколько минут еще шутили и посмеивались, потом я вспомнил об еще одном невыясненном моменте.
Сталин слушал очень внимательно. Убедившись в этом, Ленин продолжил.