Мы еще некоторое время поговорили, обсудили некоторые детали, потом пообедали и распрощались. Мне еще нужно было проверить боеготовность некоторых частей в городе, выяснить возможности ремонта бронепоездов, бронедрезин и паровозов в казанском депо и мастерских, отдать множество указаний и ехать дальше в Нижний Новгород.
— Ничего не остается. Только становиться русским, — ответил Сталин. Он повернулся ко мне, — Нет, ну ни хрена себе, ты, Лев, «договорился».
— Что за расследование по Оренбургу и губернии проводили твои чекисты. Результаты есть?
Я на какое-то время замолчал. Налил себе воды из графина и, выпив стакан, продолжил.
Показания аккуратно фиксировались, и таких свидетелей оказалось достаточно много. Послушав одного и почитав несколько протоколов свидетельских показаний, я решил не мешать работать людям и проследовал в свой вагон-салон. Придя к себе, прочитал пришедшие за время моего отсутствия сводки и телеграммы и успел попить чая, когда в дверь постучали. Вошел Блюмкин.
— Чем еще мы можем помочь пермским товарищам?