— Чего грустишь, Лёва? — Коба подмигнул мне и перешёл на шёпот. — Не грусти. А помнишь, как мы с тобой под Пермью?
Оказалось, что в городе действительно существует глубоко законспирированная офицерская организация, которая готовит контрреволюционное восстание. Выяснилось также, что связь между заговорщиками и наступающими частями Колчака действительно существует и координирует ее комендант станции Пермь-Два. Кроме него и телеграфиста своей станции, который по ночам иногда отправлял или принимал шифрограммы, наваливший в штаны чиновник, не мог назвать никаких фамилий или адресов, где собирались мятежные военспецы.
Как тебе такой план, товарищ Сталин? Сможет тот Лев Троцкий, которого мы с тобой знаем, устоять перед таким предложением и такой перспективой?
Телеграмму Троцкого Сталин получил уже в пути. Когда поезд остановился на пермском вокзале, и он, вместе с Дзержинским, спустился из вагона, их ждал порученец Предреввоенсовета, которого сопровождал латыш-ординарец. Отрапортовав, порученец пошел чуть впереди Феликса Эдмундовича и Иосифа Виссарионовича, а ординарец двинулся перед ними всеми, показывая дорогу.
Сейчас я ждал стенографистку, вызвать которую приказал дежурному порученцу. Я прекрасно понимал, что менять полностью привычки товарища Бронштейна не нужно и не собирался этого делать. Во-первых, такое слишком уж бросается в глаза, а во-вторых — барышни действительно были красивые.
Например, придет эмиссар Антанты, который предложит разделить Россию на несколько независимых государств и отдать одно из них в кормление Льву Бронштейну. Троцкий был против Брестского мира, авторитет большой, армия в его руках, лучше к нему попытаться, чем к Ленину.