Феликс Эдмундович продолжил, — Я не буду обещать Вам жизнь. Говорю Вам честно и прямо. Вас расстреляют. Но. Я даю Вам слово, что, в случае Вашей помощи в уничтожении заговорщиков, Ваши родственники останутся, не только живы, но и на свободе. Решать Вам. Либо Вы говорите, либо я прикажу повторить расстрел. Решайте, у меня нет времени, у Вас — еще меньше.
— Он что-то задумал, а самое главное уже начал претворять задуманное в жизнь! Зачем он нас собрал здесь?! Ловушка нам?! Если нет, то что?!
— Молодец, Ваня. На глазах растешь. Ушел со скользкой темы влет. Ни да не сказал, ни нет. Разговор плавно перевел в другую плоскость. Дипломат ты хороший. Только думай побольше и смотри внимательнее.
— Вначале белые бросят вперед конницу на прорыв, а затем пойдет вся масса пехоты. Конницу загоните в огневой мешок и встретите пулеметами. Пехоту, которая двинется в атаку массой — артиллерией.
Следующие минут тридцать мы пристрастно изучали воспоминания разных видных и не очень большевиков о Феликсе Эдмундовиче. Леха показал мне много интересных отрывков, которые касались непосредственно описания внешности Феликса Эдмундовича Дзержинского. Однако я продолжал возражать.
Через полминуты мы уже смеялись в голос. Все трое. Напряжение разговора требовало выхода.