— Дед, а ты-то как жив остался? — спросил кто-то из солдат.
Если Троцкий и хотел произвести впечатление на Сталина этим жестом, то у него не получилось. Факт наличия личного порученца отложился в памяти, но не более того.
Однако это в большей степени отвечало предполагаемой реакции, запрограммированной провокацией.
— У меня тоже. Вы можете быть свободны, товарищ Лашевич.
Михаил Михайлович закончил доклад и замолчал в ожидании вопросов.
Однако закусивший удила офицер, лишь еще больше побледнел и промолчал. Феликс Эдмундович окинул его тяжелым взглядом.