– Вы, мужики, не о том, – вмешался Куманек. – Вторую операцию за короткое время крутим, и обе прошли, как по маслу. Как-то мне это…
– Не можешь. Брось. Мы с тобой не те мальчики.
Набитые вооруженными людьми джипы появились во всех трех проходах – и Мазур громко отдал приказ.
А сам никак не мог двинуться с места. Так и стоял посреди бессмысленной беготни, панических воплей и стрельбы, гремевшей со всех сторон. В душе у него была совершеннейшая пустота. «Сплошные потери, – повторял он, как заведенный. – Сплошные потери. Не везет мне с женщинами, не везет мне…»
– Он говорит, что такого никогда прежде не было, – сумрачно перевел Юсеф. – Охотно верю. Это неспроста. Большой Базар… он как барометр. Что-то нехорошее тлеет…
Все пятеро были, на иной взгляд, возмутительно молоды, не старше Мазура, а Лейла с Асади даже младше. Молодые офицеры, выходцы из бедных семей, которых султан и англичане на свою голову выучили в Европе, отчего-то чересчур оптимистично полагая, что эти поднятые из грязи, облагодетельствованные плебеи станут верными псами режима и преданными друзьями британского престола. И дочка преуспевающего архитектора, тоже учившаяся в Европе, где нахваталась бунтарских идей, главным образом левацких (между прочим, ее родной папенька, ярый монархист, пребывал сейчас в эмиграции, откуда регулярно напоминал о себе патетическими подметными письмами, в которых проклинал непутевую доченьку так цветисто и пылко, как это умеют только восточные люди, а также сулил тому, кто ее пристукнет, немаленькую награду в золоте).