– Надо бы, – сказал Мазур, немного присмирев. – Ох, надо бы…
Вот именно, семеро. Семь человек, затянутых в черные гидрокостюмы, со спаренными баллонами на груди, с поднятыми на лбы масками, при всей амуниции, с поклажей и оружием в больших пластиковых мешках, притороченных к поясам линями. Чтобы поменять одну стихию на другую, воздух на воду, потребовалась бы какая-то пара секунд.
– Нет, это служба охраны. Люди Асади. Когда отец сбежал и стал присылать эти чертовы бумажки, где сулил за мою голову кучу золота, слуги пытались меня прикончить. Частью из-за золота, частью по дремучей отсталости и неприятию революции.
Вообще-то, теоретически возможно. Хотя помянутый капитан-лейтенант сам по себе и достаточно мелкая сошка, но служит в подразделении, о котором любая серьезная спецслужба стремится узнать все, что только возможно, и мелочей тут не бывает. Кто их ведает, бойцов невидимого фронта, сталкивались уже, плавали, знаем…
Из камеры по-прежнему доносились хлесткие удары и вопли. Изо всех сил стараясь держать бесстрастное выражение лица, Мазур зашагал вслед за генералом в дальний конец коридора, не в силах поначалу превозмочь дикую, иррациональную волну страха – показалось на миг, что его здесь самого сейчас запрут, и никогда в жизни света белого не увидишь… Справиться с этим заскоком удалось не сразу…
Им с Лавриком и в самом деле предстояло бдить. Как ни полагайся на ненарушимое слово Джараб-паши, а служба требует своего… Мазур, обсудив расклад с Ганимом, распределил дежурства, расставил караулы, обошел двор. И поднялся к себе в комнатку на второй этаж, блаженно вытянулся на заправленной постели.