Майор, опустив автомат, напряженно смотрел в сторону площади. Проследив за его взглядом, Мазур увидел, что на всех трех ведущих к площади улочках появились вооруженные люди, и их было, пожалуй что, многовато. Всадники и пешие. Двигаясь ничуть не суетливо, спокойно, с видом хозяев положения, они достигли площади и остановились, не делая попыток на нее выйти. Стояли, держа наизготовку автоматы и длинные британские винтовки. Для автомата пока что далековато, а вот чертовы «ли-энфилды», хотя и старомодные, прицельно бьют на пару километров.
Юсеф перешел на их родной язык. К некоторому удивлению Мазура, майор не настаивал, как полагалось бы твердому арабскому мужику, а скорее уж просил и уговаривал – такое осталось впечатление, хотя знакомые интонации могли нести и другой смысл…
Зато потом они едва не нарвались. Стоявшая на углу кучка военных, завидев Мазурову повязку, поступила по-иному: кинулась наперерез с яростными физиономиями, вскидывая автоматы. Ни у кого из них повязок не было…
Мазур успел вовремя отшатнуться – иначе могла бы чувствительно треснуть по лбу внезапно распахнувшаяся железная дверь, грохнувшая в бетонную стену так, что полетела крошка. Изнутри с диким воплем вырвалось нечто отдаленно напоминающее человека – растрепанное, в обрывках одежды, красно-липко-влажное, рухнуло на пол и поползло, не видя куда. А следом выскочили двое в расстегнутых, с закатанными рукавами рубашках, усатые, вспотевшие, деловито-разъяренные – и, как ни в чем не бывало, кинулись следом, полосуя ползущего в две нагайки, а он орал, орал…
В действительности сейчас он не верил никому и ничему, но благоразумно об этом умолчал. Смаху во всех этих интригах не разгребешься, так что следует сохранить с генералом хорошие отношения. Ситуация и впрямь хуже губернаторской. Если дойдет до тех, кому такими вещами ведать надлежит…