– Слушай, – сказал Мазур привычным шепотом. – Будем мы работать наконец?
Еще через пару секунд все пришло в движение – в хаос, точнее говоря. Метались народогвардейцы, целя во все стороны автоматами, ожидая подвоха и нападения со всех сторон света, товарищ Хоменко, оторопело глядя себе под ноги, махая кулаком, отдавал оглушительно громкие, насквозь идиотские приказы, на трибуне возникла суета, бежали куда-то, во всех направлениях, оскаленные черноберетчики, опомнившийся Лаврик одним прыжком оказался на трибуне и бесцеремонно, за шиворот, стащил оттуда «охраняемое лицо», озираясь со «Стечкиным» наготове… Люди разбегались, бросая знамена и лозунги, повинуясь древнему, как мир, инстинкту – вмиг оказаться как можно дальше от нехороших сложностей жизни.
Он принял решение. О чем тут же сообщил выразительным жестом. Экипаж «Тритона», не проявляя внешне эмоций, принялся выбираться с сидений, воспарил над превратившимся в безжизненную цистерну аппаратом.
– Есть! – вышколенно рявкнул дежурный и положил трубку.
– Если есть город, почему бы не быть и школе?
– Это все от жары, – сказал Мазур. – Мозги плавятся, всякая чушь в голову лезет… Я берегу группу, а все остальное – фантазии. Пойдемте. Отдохнем с полчасика и дальше двинемся, благо дело к вечеру, скоро гораздо прохладнее станет.