— В карцер, — голос Палача был многообещающим… и зловещим.
Я повернулась к нему и расстегнула высокий ворот халата, открывая шею.
Я пожала плечами. Почему-то мне не было важно, как его на самом деле зовут или, точнее говоря, какое имя дал ему его папаша. От этого я не буду любить его меньше. А сильнее и вовсе невозможно.
— Ты хоть понимаешь, к чему мог привести ваш безумный рейд?
— Я могу сейчас щелкнуть пальцами, и ты истечешь кровью. Прямо тут. На этом удобном мягком диване. Но ты же этого не хочешь?
Подъем наверх дался мне очень тяжело. Добравшись, наконец, до кованой двери в покои Люциана, я вся взмокла. У меня была пугающая слабость. Я приложила ладони к двери и толкнула ее — дверь не поддалась. Я от души выругалась. Так ругались только стражники, и в былые времена я бы покраснела, услышав подобное, но только не теперь.