— Мири, я не привык повторять дважды. Тебе это известно, — он не шутил, черт бы его побрал! (Фигура речи, ничего больше).
В карцере оказалось не так уж плохо. Если не считать трех черных, вызывающих тоску блестящих стен и еще одной — решетчатой, автоматической, состоящей из двух секций — двери-стены. В которую меня и завели. Все убранство помещения размером примерно четыре на четыре метра составлял тонкий матрас в одном углу и унитаз во втором. Коридор за решеткой был темен и так же мрачен, как и сама камера.
Люциан отвернулся. Сунул медальон в карман джинсов.
Он улыбнулся, его рука погладила мои волосы.
Он выпрямился передо мной и стал будто еще выше ростом. Хотя куда уж выше. Он и так был гораздо выше всех, кого я знала. Поток обжигающе ледяного воздуха плеснул на меня от него. Глаза его стали еще светлее. Замораживающие. Хрустально-ледяные. Я отвернулась. Но в тот же миг сияющая рука схватила меня за подбородок и сжала.
— Селия умерла. Ее сердце не выдержало пытки. Мне очень жаль. А может… ради тебя я и рад. Она отмучилась. Минерву Росс казнят завтра в городе. Такая же участь могла постигнуть и тебя.