Глаза его были хрустальными и чистыми, как вода озера Блисс. Я была буквально им заворожена.
— Ты сможешь переносить мое присутствие. В любом обличье. Никто не посмеет тебе приказать что-то. Кроме меня. Никто не посмеет тебя задеть даже взглядом, оскорбить, обидеть. Мои слуги будут повиноваться тебе.
— Я люблю тебя, мой Люциан, — прошептала я, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Гвендолин при виде меня покрылась пятнами от ярости.
Одна из таких дверей была распахнута настежь. В уютной комнате уже вовсю топился огромный камин, а рядом с ним стояла длинная и узкая бадья, от которой поднимался пар.
— Обыкновенно. Так у нас принято. Этот знак заставит всех моих родственников тебя уважать. У меня не было официальной фаворитки при нашем дворе. Ею станешь ты.